Интервью с художником Николаем Коробейниковым: "Нет такой таблетки "Вдохновение"

Имена художников Николая и Татьяны Коробейниковых постоянно на слуху. Такое ощущение, что у них все время где-то открываются выставки. Эксперты советуют коллекционерам вкладывать деньги именно в картины этих авторов. Критики отмечают удивительную работу с цветом. Во многих ресторанах и салонах мы встречаемся с дизайном Николая (кстати, он же расписывал томский железнодорожный вокзал и оформлял офис для Университета Сорбонна в Париже). Именно с Николая мы решили начать знакомство с этим тандемом художников.

!cut

- Николай, ваши работы представлены на очередной выставке, на сей раз в Москве. Что это за проект?
- Выставка проходит в арт-клубе «Roxy» и называется «Москва – New York», на сайте ArtPreview идет конкурс современного искусства. Победителям организуют выставки в Европе. Я прошел первый этап отбора, и отправил в столицу 10 своих нью-йоркских работ (год назад нас с Татьяной приглашали в Америку, в Нью-Йорке у нас была выставка).

- Прошлый год вообще получился для вас богатым на выставки?
- Да, и в Нью-Йорке, и потом в Томске в музее, где мы представляли свои работы, написанные в Америке. Также в прошлом году в областном музее была моя юбилейная выставка. Участвовали и в триеннале, и в областной выставке. Попасть на выставки в другие города и страны сейчас стало проще - через интернет можно послать электронную версию, и не надо возить работы в Новосибирск или, например, в Бразилию.
Многие работы после выставок у нас расходятся, что-то приобретают коллекционеры, что-то остается в музеях. С одной стороны, это радует, работа не должна «залеживаться». Другое дело - куда она уходит. Когда-то мы думали, музеи – это некая сокровищница, и пик счастья для художника, когда его работа там остается. Тогда еще музеям выделяли средства на покупку картин. Но теперь это в прошлом, и музеи ждут от художников подарков.

- А как томские художники могут попасть на международными выставками?
- Нам повезло. Несколько раз удалось попасть на крупные выставки, а затем имя уже было на слуху. У художников как получается - полжизни ты работаешь на имя, а потом полжизни имя работает на тебя. Сначала лет 20 ищешь, делаешь что-то свое, а потом приглашения уже идут сами по себе. Организаторы знают, что легче выставить раскрученного художника, чем искать в черной комнате черную кошку. У молодого, пусть даже и талантливого художника еще не «срабатывает» имя. А наше общество сейчас живет ушами, а не глазами, часто большее значение имеет пиар. Начинаются гонки, все хотят выделиться, в итоге теряется качество.

- Как тогда сделать так, чтобы преуспеть, но качество не потерять?
- Раньше у меня словно «лилось» из руки на холст, теперь вокруг так много информации, что все труднее оставаться самим собою. Не дай Бог зацепиться за что-то не твое -  тогда провалишься в информационное поле как в черную дыру. Все зависит от первичности идеи. Если ты не сохранил свою идею, не проанализировал, как ее воплотить, не довел до конца произведение, то ничего не получится. Надо угадать тему, чтобы она сработала не сегодня, а через несколько лет. Нужна интуиция – возможно, сегодня воспримут в штыки, а через год будет актуально. Если ты будешь отставать, то навсегда останешься лузером. Если ты не креативен и не пластичен, то все скажут о твоих работах «Это уже было, это не интересно». Уже выросло поколение, которое не успевает отсевать информацию, а художнику надо избавиться от лишнего и оставить самое сокровенное. Иначе ты превращаешься в ремесленника, у которого нет ни мысли, ни движения вперед. Несколько лет поработаешь как ремесленник, и все, муза ушла, она такого не терпит.

- Терпит ли муза, когда художник работает «на заказ»?
- Я замечал – берешься за какую-то работу ради денег, а потом приходишь, смотришь на холст и не знаешь, что делать. Раньше тебя не страшила эта белая поверхность, ты мгновенно уходил в другой мир, что по ту сторону холста. Художник - он же создает мир, который никто никогда не видит. Он творец и берет на себя ответственность, создавая целую планету со своими персонажами. Как они будут потом жить? Не обходится без мистики. Я иногда пересматриваю свои старые работы, и у меня волосы дыбом встают –думаешь, почему я 10 лет назад это написал, а теперь со мной это происходит. Порой пугаешься, что ты начинаешь писать себе программу жизни. Поэтому я лет пять назад начал переходить в нефигуративное искусство. Система символов загоняет тебя в рамки – ты прописываешь свою жизнь, если рисуешь фигуративными образами. Нефигуративное – это бессознательное, его может по-разному прочитывать.

- А каково нефигуративное искусство для зрительского восприятия?
- Я считаю, оно демократичнее. Если зрителю не давать выбора, он обижается. Надоело: сколько можно учить как жить, чем всегда занимались писатели, художники, театралы. Теперь всем хочется права выбора. У каждого своя жизнь, своя дорога. Этот переход к  демократической подачи случился со мною не сразу. Но однажды я задумался - если я не хочу, чтобы ко мне так относились, то почему я должен так относиться к людям? Задаешь себе вопросы: что будет интересно зрителю? Как он меняется? Почему не ходит в музеи? Стены не те, подача не та, атмосфера не та? Почему Европа так продвинулась в зрелищных перформансах? Они поняли, что человек меняется. Ради того, чтобы его завлечь, искусство перешло в действие, потом в некое шоу. Если ты сегодня будешь заниматься традиционным искусством, то тебя будут воспринимать как ремесленника, а не как художника. До тебя все было сделано-переделано заделано. Уже были и Рембрандт, и Рафаэль…Все равно лучше них мы не сделаем. Но в России зритель вообще потерян. Им никто не занимается серьезно. Одного телеканала «Культура» недостаточно, чтобы расставить акценты. Никто не говорит, что хорошо, что плохо. Например, японцы с 5 лет знают до 200 оттенков и могут различить. У них другая культура в семье, обществе. В России этого нет, и, я думаю, никогда не будет. Здесь другой менталитет. Но художник не зависит от территории, ему не нужны переводчики, он всегда космополитичен. Искусство не имеет право оставаться на уровне населенного пункта. Не надо делать туески, играть на ложках и обнимать березку потому, что ты русский. Искусство срабатывает, когда художник говорит об общечеловеческих понятиях, о душе, о боли. Тогда его язык понятен и африканцу, и американцу.

- Не страшно ли быть художником?
- Наоборот, интересно. Мы же не знаем, откуда это пришло. Ты не можешь рассказать весь механизм, как делается работа. «Встал на правую ногу наступил, надел определенные тапочки, потом выпил таблетку, и все пошло…». Нет такого механизма, нет такой таблетки «Вдохновение». Оно, возможно при рождении дается. Какой-то генный код срабатывает: на миллион один так думает, так видит. Как ученые не бились, они не поняли, почему так происходит. Я убежден – видеть гармонию может каждый, это заложено при рождении. А воспроизводить, создавать -  только единицы. Я долго думал об этом -  мне кажется, это с космосом связано, с астрологией. Планеты так сошлись. Конечно, сначала страшновато, когда ты не понимаешь, что с тобою происходит, ты становишься как полупроводник, через тебя проходит информация, а ты ее записываешь. Причем, как только пытаешься сделать какие-то вещи осмысленно, у тебя не получается. Сначала идет накопление, создается «суп» из твоих ощущение, впечатлений. Прошел по улице, увидел вещи, которые кто-то не замечает, проходит мимо, в своих проблемах и заботах. Все-таки художник живет немного в другой реальности. Вот посмотреть со стороны, кажется, человек немножко «с кукушкой». В 5 утра подскочил, хотя никто ему денег за это не платит, не заставляет. Но он все равно пошел, уставился в белый холст, и пишет. Что подумает нормальный предприниматель, который считает каждую минуту, если ему рассказать, как художник лет 5 может сидеть на хлебе и воде, писать и не знать, заплатят ли ему за это или нет? И при этом никогда не знает – возможно, он идет ошибочным путем.

- Поиски продолжаются всегда?
- Однажды я ездил в командировку в Китай, и там у меня случилась удивительная встреча. Я тогда работал над декорированием китайского ресторана, и мне хотелось понять  Восток. Это же большая ответственность перед культурою, нельзя просто драконов нарисовать. В Китае я был ошарашен – слишком много информации, не получалось собрать ее воедино. За два дня до возвращения домой я отправился на улицу искусств (она похожа на московский Арбат). И вдруг на моих глазах китаец развернул шелк как экран, набрал воздуха и на выдохе написал на ткани иероглиф. В тот момент я словно на секунду потерял сознание, и все впечатления разложили у меня «по полочкам». Я побежал в гостиницу, все зарисовал, а утром отправился к тому китайцу с переводчиком. Спросил, что за чудо, он отвечает, это Кун фу. Он посоветовал мне постоянно медитировать, создавать вокруг себя «кокон» для сохранения информации. И он же сказал мне: нельзя работать в одном материале, надо шире смотреть на мир. Если ты творческий человек, надо пробовать, а то однобокость убивает. Важно уметь переключаться.


 

- Что вы пробуете сейчас?      
- Я говорю, что у меня основная профессия – декорирование помещений. Особенный интерес появляется, когда работаешь не над квартирой, а над помещениями, где побывают сотни, тысячей людей. Главное - подойти творчески и убедил людей, которые тебя пригласили, донести до них твою идею, и добиться гармонии. Своей работой ты или лечишь, или  калечишь. В ресторан придут тысячи людей, ты их или вылечишь, или убьешь, ты несешь ответственность. Художники – как шаманы, бывают белые и черные.
Какой материал взять, как его использовать, какая будет реакция людей - это для меня очень интересно. Жаль, что сейчас все меньше значимых объектов. Несколько лет, с 1998 по 2004, я постоянно работал над ресторанами. В то время в союзе художников как раз начались свои разборки, все перестали заниматься искусством и начали судиться. Искусство умирало. А я поставил себе задачу – почему бы не на выставке, в галерее,  а с помощью ресторана показывать людям хорошие, достойные произведения. Если так воздействовать на зрителя, то мы его воспитаем, и через несколько лет он станет гармоничнее. За 10 лет в Томске появилось 14 ресторанов, в декорировании которых я участвовал. Так что, считаю, в городе я свою небольшую миссию выполнил.

- Вам никогда не хотелось бы выступить в роли театрального художника?

- Я не против, но не приглашают. Были небольшие вещи на уровне ДК. Придумать костюмы, задник…Но с серьезным театром не работал. Хотя, например, артист Александр Постниковым мне говорит: «Ты театральный художник». Просто мы с ним раз работали на юбилее одной компании, он был режиссером, я сделал концептуальную сценографию. Надо было видеть, как восприняли посетители то, что на их глазах холл драмтеатра вдруг превратился в совершенно другое пространство. Это были лабиринт, за каждым поворотом которого зрителя встречал актер, одетый как один из персонажей венецианского карнавала. Причем организовано все было просто, с помощью декораций-трансформеров. Через час мы превратили венецианский карнавал в цветной латинский. 
У меня после того вечера был всплеск энергетический, мне хотелось еще каких-то подобных масштабных проектов, погружать зрителя в особое пространство. Думал, может, когда в Америку приеду, найду там человека, который заинтересуется идеями. Но нет, оказалось, там вообще никто никому не нужен, в этой Америке. 

***

- Напоследок не могу не спросить вас о семье. Союз двух художников – это гармоничный вариант, или стечение обстоятельств?
- Мы помогаем друг другу развиваться. Есть рядом, есть критик, так всегда легче, иначе можно зациклиться на своем. Лучший критик - близкий человек, который не лицемерит.  Я не лезу в Танины идеи, она в мои, но на финальном этапе можно что-то подсказать, высказать свою точку зрения. Иногда искусство у нас «перетекает»: Таня начинает писать как я, я как она, случается даже путаница. Но это уже не важно, потому что мы сформировались как художники. Случается, мы выставляли свои работы от имени Николя Тани, третьего художника-результата нашего тандема. Хотя бывает, нам и мешает то, что в доме два художника. Особенно Таня не любит, когда я беру ее палитру. Я могу схватить что под руку подвернется, а она педантично выдавливает свои краски, и не дай Бог я мазну своей кистью в ее палитру. Может и скандал случиться. Она не может привыкнуть к такой моей манере, я не могу себя переделать… Но это, конечно, мелочи, и не главное в нашей жизни. 

Текст: Мария Симонова

Фото: Ольга Хорошилова