Интервью с художником Владимиром Каном: что такое экслибрисы?

Этим мастерством владеют единицы, и среди них – томский художник Владимир Кан. Более 30 лет он создает экслибрисы (от латинского «ex libris», «из книжек») - печати с неповторимыми графическими рисунками, которые часто наносятся на внутреннюю сторонку книжного переплета. Редкое мастерство помогло художнику купить себе квартиру. Правда, это был единичный случай, когда любимое дело еще и принесло заметную прибыль.

Сегодня у Владимира Кана новое увлечение – это куклы. О двух своих страстях в искусстве он рассказал «Афише», одновременно продемонстрировав нам процесс создание оттиска-экслибриса.

- Наверное, много желающих увидеть, как прямо на их глазах создаются печати?
- Я однажды детям в театре «Скоморох» показывал, как все делается. Смотрю, они ходят, скучают, отвлекаются. Тогда я сказал: «С помощью такого станка можно деньги печатать!». После этого все зрители сразу оживились, заинтересовались, захотели посмотреть поближе… !cut Сегодня детям деньги больше всего интересны. А печатать купюры на моем станке и вправду можно! Я с 1980-х годов стоял на учете как потенциальный фальшивомонетчик. Я же могу абсолютно любую печать сделать. В 1980-ые на меня с особой опаской смотрели - тогда же еще не было принтеров и компьютеров. В КГБ, конечно, еще и беспокоились, вдруг я начну печатать листовки в духе «Долой советскую власть! Вперед, анархия!». В те годы даже все печатные машинки ставили на учете, а я сам был словно «ходячий станок». Но незаконными возможностями станка я так и не воспользовался. Зато именно с его помощью заработал на трехкомнатную квартиру. Есть у меня плашка с рождественским сюжетом. Она-то мне квартиру и принесла. Дело было в 1989 году (к тому времени я уже лет 8 работал над экслибрисами). Томский протоиерей Хараим тогда заказал мне несколько тысяч оттисков к Рождеству Христову, и мне повезло – сразу же приобрел на гонорар эту трехкомнатную квартиру. Успел, потом уже погреб у нас во дворе дороже стоил.

- Счастливую плашку теперь храните?
- Она выдержала уже больше 20 тысяч оттисков! Столько ни один материал не выдерживает. Чаще плашки делают из самшита, южного дерева. Считается, он годен максимально на 20 тысяч оттисков. Этот материал я осваивал, когда еще был молодой. С самшитом работают всего несколько человек в мире.

- Вы его с помощью метода проб и ошибок осваивали? Или нашлись учителя?
- Изучал сам, но мне кто-то посоветовал с ним поработать. Найти самшит (кстати, классический материал для маленьких гравюр) в Томске нелегко. Единственное – в 1980-ых его можно было разыскать на одном заводе, где из этого материала делали какие-то детали. Там я доставал маленькие кусочки, но это было очень хлопотно.

- А станок тоже создавали сами?
- Да, он чем-то похож на станок первопечатника Ивана Федорова. Он примерно по такому же принципу начинал печать. Невозможно было бы сделать конструкцию, если бы я не изучил, как подобные вещи делались в прошлом. Детали для станка, конечно, тоже искал сам. На помойке. Постепенно, опытным путем, добился от станка нужного результата. Оттиски делаются с помощью офсетной краски. Я использую два цвета: черный и синий (синий придаст ex libris’у холодный оттенок). Краску раскатываю валиком по зеркалу…

- Почему именно по зеркалу?
- Так удобнее - когда я его после работы вытираю, то отчетливо вижу, что поверхность чистая, краски не осталось. А валик я, кстати, тоже сделал сам – из детали старой стиральной машины. Валиком наношу краску на плашку с рисунком, беру лист бумаги, сверху кладу органическое стекло, теперь вставляем бумагу с плашкой и стеклом в станок, прессуем и получаем оттиск. Экслибрис готов! Правда, его надо один день подержать, аккуратно вложив в блокнот или газету, чтобы краска хорошо высохла. 

- Технология за все годы, что вы делаете оттиски, не изменилась?
- Нет, все по-прежнему. Нельзя ничего автоматизировать  - это же авторская, ручная работа.

- Какие еще из ваших работ особенно известны?
- Например, вот Анна Ахматова, экслибрис был создан к 100-летию к рождению поэтессы. Все любят этот рисунок, портрет публиковался в «Литературной газете» и в «Книжном обозрении».  Все удивлялись: надо же, человек в Сибири бесплатно такую работу сделал! Есть плашка с Мигелем Сервантесом. Ее я сделал для испанского конкурса и попал в десятку лучших работ об этом писателе. На другой плашке - Томас Бьюик, английский художник и гравер (он  изобрел способ гравюры на поперечном срезе ствола твердых пород дерева). С этой работой я стал лауреатом на конкурсе в Англии. Оттиск с плашки, посвященной «Слову о полку Игореве», можно увидеть в разных музеях. Томский герб, вписанный в герб Сибири, тоже делал я. А вот «Поющие барды» - такой оттиск захотели в середине 1980-х томские музыканты перед первым крупном фестивалем.

- Кто-то в Томске работает в вашей технике? У вас есть ученики?
- Нет. Не потому, что я что-то скрываю. Никто не хочет учиться. Все хотят за 2-3 дня освоить все секреты. А экслибрис делать не то что за день -  за год даже не научишься. Я нечаянно три года за столом просидел, так все и освоил. Мне невероятно повезло - я учился у Николая Белянова. Это известных художник, он шесть лет жил и преподавал в Томске, а затем вернулся в Москву. Сейчас работы этого мастера продаются через «Сотбис», один из старейших и знаменитейших в мире аукционных домов. У меня его «школа». Видимо, поэтому на меня местные художники косо смотрят. Например, комиссии из Москвы меня на различных выставках обычно награждают дипломами. А на местных мероприятиях меня словно не знают…

- Почему обучаться искусству экслибриса не спешат ученики? Какой момент самый сложный?
- Трудно гравировать. Это очень долгая и кропотливая работа. Белянов меня непосредственно этому не учил. Видимо, дала о себе знать моя немецкая кровь (у моей мамы немецкие корни), дотошность у меня врожденная. Когда я первый раз отослал в Москву свои работы, специалисты испугались: «Вы в Москве учились?». Я отвечаю: «Нет, ни разу не был в столице». Мне говорят, у вас европейская техника. Профессора удивлялись, что я каждый штрих делаю вручную. Я потешил свое тщеславие комплиментами. Жаль, что такая техника не приносит особых денег…

- Сегодня вы еще делаете экслибрисы?
- Уже редко. Последние три года ничего нового не делал. Никто не заказывает. Все хотят, интересуются, но думают, что работа стоит дешево. А на одну плашку около месяца чисто физической работы уходит, я не говорю про предварительные эскизы.

- Вообще специалистов по такому искусству в мире мало?
- Да, раньше я с ними вел переписку, общался с мастерами, а потом мне надоело. Бывает, обсудишь с ними какую-то тему, идею, а потом смотришь – они ее раньше тебя реализовали. Выставок по нашему направлению в СССР не было, мы как отщепенцы, нас как будто не считали за художников. Сейчас что-то проводят, но мне уже неинтересно. Мне недавно сказали, я попал в мировой каталог, мелочь, но приятно. Хотя сам этого каталога еще не видел.

- Чем вы теперь увлечены? Куклами?
- В начале сентября возле Белого дома будет книжное мероприятие, я там представлю несколько своих кукол. Это «Капитан Томск» - у нее нет ног и половины черепа, в голове видны механизмы. Еще будет оперная дива с тремя глазами. Захотел и придумал таких персонажей, сам не знаю, почему… Я до сих пор играю в куклы. Когда был помоложе, иногда думал: «Почему это куклы меня интересуют?». Надеялся, с годами эта страсть пройдет, а нет, она только усилилась.

- Куклы были вашим параллельным экслибрису увлечением?
- Да. Я их с детства люблю. К нам в Казахстан, где я вырос, приехал цирк-шапито. Паршивый был шапито, как я сейчас понимаю, плохие куклы, но я учился классе в четвертом и мне так понравилось… Кукол делал для себя. Но стал и художником спектакля театра «Этнос» «Иссумбоси». Эта восточная сказка была решена как театр теней. Я сам придумал, как сделать для нее кукол. Там особенные краски и материал. Что-то заимствовал у китайцев, что-то у индонезийцев, все совместил. «Иссумбоси» был признан лучшим спектаклем для детей на областном театральном фестивале «Маска». В «Скоморохе» я потом был художником спектакля «Дракон», куклы для него были выполнены в той же технике.

-  У вас есть какой-то любимый тип кукол?
- Не могу сказать. Мне все нравятся! Внучке потихоньку начинаю показывать как делать кукол – пусть ей перейдет мое умение. А то дети спокойно к творчеству относятся.

- Сейчас вы работаете в ТЮЗе, за что отвечаете в театре?
- В основном выступаю в роли художника-конструктора. Например, в «Анне Карениной» основная конструкция, помост – это я придумывал.
-
 Как, кстати, вы относитесь к вызвавшей такие бурные дебаты «Анне Карениной»?
- Все спектакли не должны быть такими, но единичные эксперименты, по-моему, нужны.
Обычно смотришь классику, например, «Леди Макбет», и понимаешь – почитать книгу Лескова мне было бы интереснее, чем наблюдать за действием. А в случае с «Анной Карениной», конечно, знаешь сюжет, но приходишь – и видишь неожиданное решение. Каждый художник имеет право на свое виденье. Другое дело, что режиссер Лавренчук многое заимствует у коллег. Например, красивое решение с яблоками, падающими на зеркальный пол, уже был в спектакле Петра Фоменко. После спектакля я даже сделал  куклу – Анна Каренина стоит на зеркальном подиуме, рядом лежат 3 маленьких яблока.

- Где ее можно увидеть?
- Если я сделаю в начале осени определенное количество новых кукол, то у меня будет выставка. У меня сейчас несколько в работе, но от них постоянно отвлекают какие-то бытовые дела вроде ремонта…

Текст: Мария Симонова

Фото: Екатерина Даниленко